Категоричность – это свойство больше возраста, чем характера. Было время, когда казалось, что предки были неправы, реализуя поговорку про близкого соседа и дальнего родственника. Ну что за радость знаться со всеми подряд? Тот вещает без умолку о предметах, о которых не имеет ни малейшего представления. Этот, когда выпьет, становится назойливым, словно репей, вцепившийся в собачий хвост. Мурка же вообще оступился – ему никакого прощения. Ибо кто оступился однажды, оступится еще не раз. А ведь когда-то, когда нам было лет по 13, считал его лучшим другом. Умный, красивый, с потрясающим чувством юмора. А потом он связался не с той компанией, и весь потенциал его ушел в песок. Сколько раз пытался с ним поговорить – без толку. Как об стенку горох, как-то внезапно перестали друг друга понимать. Затем махнул рукой и отдалился… Это раньше люди вынуждены были вариться в рамках своей общины. Сейчас же мир большой. Так что, берется пару комфортных соседей, несколько аналогичных коллег, сокурсников, друзей по спортивной секции – и получается достаточно уютный круг общения, веселый, но без особых обязательств. И кажется, что это правильно.
А потом смотришь на жизнь сквозь лакмус, и умнеешь потихоньку. Например, решили вы, как истые осетины, зафигачить пристройку, хозяйскую такую, немаленькую. И болтливый берет лопату, и единственный свой выходной с утра до вечера пашет с тобой, как проклятый, и под его шутки-прибаутки работается гораздо веселей. Или, допустим, случается горе, умирает бабушка, и назойливый все три дня рядом, домой только поспать уходит. Или вот в день своего рождения вывозишь близких на речку на шашлыки, и Мурку берешь в основном потому, что он на улице сидел, когда собирались. Не факт, что я его бы не позвал, но тут варианта не было. И сидим прям хорошо, детство вспомнили, как в футбол играли, как с БАМовскими и Турхановскими дрались. Над головой россыпь звезд, близкие люди, пьянящий запах летних трав. И так на душе приятно и легко стало, что захотелось осмыслить свое состояние в одиночестве, бывает иногда такое. Вышел из-за стола, сел в темень под деревом на камень, нагретый за день жарким южным солнцем. Неожиданно материализовался Мурка, присел рядом. Помолчали. Видно было, что хочет он начать разговор, но не знает, с какого конца подступиться. Минут через 5, глядя в землю прямо перед собой, он начал:
- Помнишь, из «Терминатора», про то, что «нет судьбы, кроме той, что мы творим сами»? Всегда считал себя хозяином своей судьбы. А теперь не знаю, сам ли ступил на кривую дорожку, или повел кто, словно теленка на веревочке. Теперь уж без разницы… Помнишь, в прошлом году из дома у Мити все инструменты вынесли, когда они семьей в Цхинвал уехали? И на улице все на меня грешили, помнишь? Смешно так было, мужики собрались на улице возле моего дома, осуждали меня, но в лицо никто слова не сказал. Ты ведь единственный, кто заступился за меня. Знаю, всё мне рассказали, как ты спорил с ними…
- Тот Мурка, которого я знал, никогда бы не пошел к воровать к соседям, - я не узнал свой голос, низкий и хриплый.
- Тот Мурка вообще бы не пошел воровать, - он невесело усмехнулся, - кто знает, жив ли он ещё. Только прав ты был, не я это. Знаю кто, а сдать не могу, хватит того, что вернуть заставил. Но не об этом сказать хочу… То, что ты заступился за меня… Ведь даже мама поверила соседской молве, проклинала меня. Ты один мне поверил… Не представляешь, сколько это значит для меня, что есть еще кто-то… В общем, что хочу сказать. Может, друзьями, как в детстве, мы уже и не будем. Но мы соседи, а это кое-что да значит. Если что, я здесь…
Мне хотелось то ли плакать, то ли смеяться. И вспомнился незабвенный Расул Гамзатов.
Знай, мой друг, вражде и дружбе цену
И судом поспешным не греши.
Гнев на друга, может быть, мгновенный,
Изливать покуда не спеши.
Может, друг твой сам поторопился
И тебя обидел невзначай.
Провинился друг и повинился —
Ты ему греха не поминай.
Люди, мы стареем и ветшаем,
И с теченьем наших лет и дней
Легче мы своих друзей теряем,
Обретаем их куда трудней.
Если верный конь, поранив ногу,
Вдруг споткнулся, а потом опять,
Не вини его — вини дорогу
И коня не торопись менять.
Люди, я прошу вас, ради бога,
Не стесняйтесь доброты своей.
На земле друзей не так уж много:
Опасайтесь потерять друзей.
Я иных придерживался правил,
В слабости усматривая зло.
Скольких в жизни я друзей оставил,
Сколько от меня друзей ушло.
После было всякого немало.
И, бывало, на путях крутых
Как я каялся, как не хватало
Мне друзей потерянных моих!
И теперь я всех вас видеть жажду,
Некогда любившие меня,
Мною не прощенные однажды
Или не простившие меня.